Рокировка Сталина. С.С.С.Р .- 41 в XXI веке - Страница 44

К оглавлению

такие же рабочие, как и любые водители. А если хозяева - тоже мешочники. И все

заражены буржуазной моралью. Если по закону, то всех можно сажать. Дача взяток,

валютные операции и спекуляция. Формально все преступления совершены в других

странах, законам которых не противоречили. Хотя, взятки, наверное, противоречили... И

еще Вашакидзе прав. В первую очередь, каждого нужно рассматривать как крайне

ценного специалиста, очень нужного стране. Те же грузовики, длиной в половину

железнодорожного вагона, больше никто водить не умеет. Но проблема в том, что люди

эти не изменились, и его, капитана Тучкова задача сделать так, чтобы не они влияли на

общество, а общество влияло на них. Сюда бы Макаренко. Александр вспомнил

"Педагогическую поэму", и подумал, а можно ли считать приплывших на паромах

беспризорниками, брошенными государством. Идущими на преступления от

безысходности. Которых даже не воспитывать, а просто пригреть надо. Кого пожурить,

кого приструнить, кого пожалеть, а кому и просто помочь. Нет, это взрослые люди,

прекрасно понимающие, что делают. Кахабар же не таскал из Турции кожаные куртки, а

служил на границе. Что остальным мешало? Денег хотелось? Однако, наверняка есть и те,

кто ехал посмотреть на дальние страны. И они могут быть своими людьми. Как отделять?

И как выявить настоящих шпионов, если маленькая такая коробочка позволяет связаться с

любой страной мира, и ничем ты ее не перехватишь.

Пока ясно только одно. Тех, кто не захочет оставаться, загрузить на "буржуинский"

паром и отправить обратно, взяв предварительно расписку в отказе от гражданства СССР.

И директивы такие, и сам Тучков с этим согласен. Попутчики не нужны. Остальных надо

перевоспитывать, и контролировать. Пока не станут советскими людьми, а враги не

проявят свою сущность. Работы-ы...

А как разгружать паромы? Ладно, пусть над этим дирекция порта думает, для него

главное - люди. Люди - это кадры, а кадры решают всё.

У ворот порта капитана буквально за пуговицу поймал директор ближайшей МТС,

товарищ Мгеладзе:

- Товарищ Тучков, у вас проблема с расселением прибывших? Наша МТС готова

принять десять - пятнадцать человек, а мы ночью обсудили с председателями колхозов, и

они возьмут к себе, на первое время, по пятьдесят - сто. Только разрешите нам самим

выбрать, кого брать?

"Вот же волчара, никогда своего не упустит! Не зря "мгели" означает "волк", - подумал

Тучков. - Надо выяснить, от кого произошла утечка информации. А с другой стороны -

баба с возу".

- Хорошо, товарищ Мгеладзе, если исполком не будет против. Но что за проблема,

почему ко мне?

- Нас в порт не пускают, - сознался Мгеладзе.

- Нас? - переспросило Тучков. Директор молча показал на группу человек в десять,

стоявших невдалеке.

"Десять на сто - выходит почти тысяча человек. Чем не решение? А наблюдение

наладим" - Тучков мыслил прагматично, но и контроль упускать не хотел: - А где их

участковые? - потом повернулся к председателям. - Товарищи, подойдите.

Когда те подошли, и закончили вразнобой представляться, Тучков сказал:

- Товарищи, учтите, вы берёте на себя большую ответственность. К вам попадут люди,

лишившиеся всего привычного, дома, семьи, друзей. А для нас важен каждый человек. Вы

будете обязаны стать им новой семьёй. И почему вы без участковых? Отбор должен

проводиться вместе с ними. И я буду спрашивать с вас за каждого, кого вы возьмёте.

Вперёд выдвинулся грузный, что не мешало ему быть очень подвижным, Апостолиди:

- Кали мера, товарищ Тучков, - он всегда так здоровался, как бы подчёркивая, что,

когда большинство греков после революции уехало в Элладу, в его селе остались все.

Строить первое в мире государство рабочих и крестьян, - помните, когда к нам привезли

детей из Испании, разве они не стали нашими детьми?

- Кали мера, Одиссей Анастасович, - ответил капитан, - вы составили заявку?

Ему протянули список из одиннадцати фамилий, написанных химическим

карандашом.

- Пройдёмте, товарищи, - и Тучков направился к проходной порта.

г. Брест. Девятая погранзастава

Василий Нестеренко, сержант ПВ НКВД

- Сержант Нестеренко!

- Я, товарищ лейтенант!

- Значит так, Василий, - на начальнике лица нет. Ну, верно, он за последнее время спит

только тогда, когда с ног падает, - Берешь телегу и дуешь в Волынку. Михеич нам

гостинцев обещал. Заберешь, привезешь сюда. А то на союзников из будущего нам

довольствия комендатура не выделяла, а кормить их надо. Заодно узнаешь, как там дела.

Возьми с собой... Во! Фридлендера возьми. Тебе полезно антисемитизм свой лечить.

- Никакой я, товарищ лейтенант, не антисемит! Аврик - хороший парень, пооботрется,

отличный пограничник будет.

- Тем более. Вот его и возьми. Одна нога здесь, другая там.

- Так точно, товарищ лейтенант.

СССР, в горах Памира.

Группа российских альпинистов

- Еж твою двадцать восемь через синхрофазотрон и адронный коллайдер в горбатую

спину!

- Стакан!

- Перебьешься! "Ёж" - слово нематерное. А колючее животное!

- А этот... "синхо...", ну и то, что в спину.

- Тоже нематерное, - заступился Егор, - вполне себе приличные устройства. Что там,

Лех?

- Сам посмотри.

Егор подошел. Из тщательно очищенного от снега льда торчала головка крюка с

продетой в серьгу петлей веревки.

- Это что? - спросил Лешка.

- "Морковка", - ответил Егор, рассматривая железку с не меньшим удивлением, -

ледовый крюк. Использовался раньше. Когда буров не было. В лагерях еще есть запасы.